Дороги, которые нас выбирают

Перед встречей с Зариной Алборовой я знала о ней лишь то, что она специалист испанского языка, работала с Агусти Алеманем в университете Барселоны и является правнучкой первого осетинского профессора, осетиноведа Бориса Алборова. Для встречи, как и полагается, подготовила дежурные вопросы. Но когда завязалась беседа, Зарина увлеклась воспоминаниями, как она сама подметила, сказалась долгая разлука с Родиной. Ее рассказ мне показался намного интереснее моих «сухих» вопросов, потому решила опубликовать его целиком. Это история человека, искавшего свою дорогу в жизни, и вдруг обнаружившего, что, оказывается, давно идет по ней заветной.

В Осетии я училась только в школе. Это была школа №5 с английским уклоном, но считаю, что самое главное своё образование я получила именно здесь.

После школы я поступила в Пятигорский Государственный Лингвистический Университет на факультет испанского языка. На очном отделении я проучилась полтора года, затем начала работать, совмещая учёбу и работу.

Положа руку на сердце, смело заявляю: по уровню академического образования и умению преподавать учительский состав моей пятой школы если не превосходил, то был, по крайней мере, на том же уровне, что и преподавательский состав нашего института. Гораздо сложнее было учиться в школе. Именно там нас подготовили не только к учебе в ВУЗе, но и к аспирантуре. К слову: выпускалось нас 38 человек и все до одного получили высшее образование. Несколько человек защитили кандидатские диссертации и преподают в различных институтах и университетах как в России, так и за рубежом. И это, несмотря на то, что наш класс не считался выдающимся в каком-либо отношении.

Моя одноклассница Елена Булах преподаёт уже много лет в Университете в Лиссабоне, я 5 лет проработала в Автономном Университете Барселоны. Защитила там кандидатскую, пишу докторскую диссертацию.

Из Осетии я уезжала не один раз. В детстве родители увезли меня в Москву. Вернулись мы, чтобы я могла учиться в 5-ой гимназии. Детские воспоминания о столичной жизни были очень яркими: еженедельные походы в театр, на выставки, концерты, кино, занятия фигурным катанием и хореографией. Я уже с первого класса ждала, когда закончится учёба в школе и я смогу вернуться в столицу для поступления в институт.

Я неверующий человек, но сейчас, когда оглядываюсь назад, вижу совершенно чётко, что есть некая мистическая Предопределённость: путь, который уготован каждому из нас и с которого невозможно сойти. По натуре я бунтарь и авантюрист. Мне нравится идти моей собственной дорогой, отличной от той, по которой следует большинство. Но, вопреки всем моим хаотичным движениям, оказалось, что всё равно я шла по очень чёткому пути с одной конкретной программой.

Сейчас поясню мысль, и какое отношение она имеет к моему отъезду из Осетии.

Мой отец работал в Обкоме партии, курировал ВУЗы. Его друзья молодости были деканами СОГУ или же работали в правительстве. Я с детства увлекалась историей, а еще у меня проявились способности к языкам. В 9 классе состоялась моя встреча с деканом истфака. Было решено (в качестве эксперимента), что я буду учиться одновременно на двух факультетах: историческом и инязе и с первого курса буду заниматься научной работой «Аланы на Западе». Это была новая, интересная тема. Дома было много литературы по древнейшей истории. Я уже была знакома с работами Кузнецова и всё же, это было наперекор моим собственным желаниям. Вообще, в подростковом возрасте я мечтала в несбыточных мечтах стать актрисой или рок звездой, а в «сбыточных» – стать либо психологом, либо звукорежиссёром. Но родители не отпустили учиться ни в Питер, ни в Москву.

И вдруг в Пятигорске устроили эксперимент: весной разрешили сдать профилирующий вступительный экзамен. Если бал устраивал, то его засчитывали, и летом оставалось сдать остальные 3 экзамена. Если нет – то можно было пересдать его. Также эта оценка засчитывалась как экзаменационная в школе. То есть по английскому уже не надо было сдавать выпускной в 5 школе.

Я сдала экзамен и получила высший бал. Мой ответ был лучшим на потоке и меня отправили к проректору по учебной части. Так я убедила родителей отпустить меня хотя бы в Пятигорск. Моей целью был англо-психологический факультет, но когда я приехала летом на вступительные и узнала, что есть испанский, моя уверенность в выборе поколебалась. Я давно зачитывалась Маркесом, Кортасаром, Сабато и т.д., и мне пришлось бросать монету… Выпал испанский. Кстати, туда был самый большой конкурс, так как это был самый маленький факультет, однако по итогам всех экзаменов у меня опять-таки, был самый высокий бал.

Жизнь потекла по новому руслу. Уже на втором курсе я вышла замуж, на третьем родила первого ребёнка. А в это самое время некто на Западе, говорящий на испанском языке приступал к изучению истории Алан. Он и не догадывался, что его диссертация превратится в работу длиной в 12 лет и поведёт его аланскими дорогами в обратном направлении в сторону Кавказских гор…

В 1994 году я начала работать учительницей испанского языка в Лицее Искусств. Но меня всё время тянуло куда-то вдаль.

Это были тяжёлые 90-ые. К тому времени мои самые близкие друзья эмигрировали – кто в Англию, кто в Испанию. Моя лучшая подруга в – Норвегию.

Однажды один мой «взрослый» ученик взял меня за руку, подвёл к окну и сказал: «Что ты видишь кроме Серого? Уезжай отсюда, тебе здесь не место, ты не такая, как все. Ты должна увидеть мир. Помнишь, ты мне рассказывала про Аргентину, Мексику, Перу? Уезжай. На побережье Средиземного моря есть очень красивый город – Барселона». Я возразила, что это невозможно, нет денег, да и не знаю кем бы я там работала и т.д.

Но, как сказал Леонардо Ди Каприо в фильме “Inseption”, “Самым мощным вирусом на этой планете является Идея”!!!!

Удивительно, что наш Владикавказ так изменился со времён молодости наших родителей. Когда-то у людей были настоящие хобби: музыка, спорт, танцы, кинопроизводство и т.д. Мама рассказывала часто, что сцена в СКГМИ всегда была занята под репетиции то оркестра, то джаз-бэнда, то танцевальных ансамблей. Её квартету иногда приходилось репетировать в коридоре! В наше время пойти было некуда, никаких самодеятельных коллективов, никто не играл в рок группах или вокально-инструментальных ансамблях. Это был настоящий Застой!

“Уезжай! Барселона! Увидеть Мир!” — эти слова начали свою невидимую работу в моём подсознании.

Быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Поскольку учительской зарплаты не хватало даже на питание, пришлось овладевать новой профессией. Я поехала учиться в Российскую Таможенную Академию. Вы не поверите, я стала одним из первых дипломированных таможенных брокеров России. Я была в десятке первых, кто получил таможенную лицензию. Потом я приехала в Осетию и меня взяли на работу в Ростэк. Увлекательная, интереснейшая работа! Колоссальный опыт. И, конечно, совсем другая зарплата. Через 7 месяцев работы в Осетии, меня уже ждали с распростёртыми объятьями в одной из самых крупных Московских брокерских фирм. Я настолько блистательно выдержала 3 раунда собеседований, что мне назначили «астрономический» оклад для 24 летней девушки (он в 10 раз превышал стоимость аренды квартиры в Москве. Больше в моей жизни такую зарплату мне не предложили ни разу). Стали устраивать ребёнка в сад и подыскивать жильё рядом с офисом. Но… Молодость… она не разумна! У меня в кармане был уже билет в Барселону. Я летела в 2-х недельный отпуск.

Колобок, колобок… я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл, а от тебя, лиса, и подавно… Шел год 1997. И я попала в эту Красоту. Я тогда не знала анекдота “О путешествии в Ад”. Мораль той басни была такова: не Путайте Туризм с Иммиграцией!

А может это гены?!.. Один из моих прадедов, Дзотцоев Хадзиомар, был купцом, торговал зерном с Европой. Говорят, у него там были свои торговые дома. Достоверно известно что он часто бывал во Франции (Париже), Югославии, Польше и даже в Англии. Имел там и недвижимость. Получается, что я даже по его маршруту не везде еще прошла.

Вообще, справедливости ради надо сказать, что во мне с раннего детства постоянно живёт какое-то томление. Ощущение того, что жизнь очень коротка чтобы позволить себе лишь серые будни. Я жила и на Севере Испании, и на Канарах, в Германии, Италии, прежде чем осела в Барселоне. Барселона – это Перекрёсток всех мировых дорог. Был таким во все времена. Эпицентр. Скопление всех существующих культур. В моей компании были французы, бельгийцы, австралийцы, итальянцы, латиноамериканцы, поляки, австрийцы. На работе я общалась ещё и с американцами, англичанами, иранцами, венграми, немцами. И ТАК БЫЛО ВО ВСЕ ВРЕМЕНА.

Когда гуляешь по готическому кварталу проходишь мимо самой древней Синагоги в Европе. Потом набредаешь на средневековые арабские бани Хамам, которые работают и по сей день. Под ногами у тебя спрятан Римский город, а под Римским – Иберийское поселение, а вокруг остатки Греческих колоний. Здесь процветают все виды искусства и креатива. Вдохновение витает прямо в воздухе и искрится в солнечных лучах.

Но главное это синее, синее Средиземное Море, и в этой бесконечной синеве, сливающейся с горизонтом, маячат белые пятнышки яхт и кораблей, и в памяти оживает легенда о том, как у этих самых берегов потерпел крушение девятый из кораблей Аргонавтов. И когда аргонавты в поисках пропавших товарищей сошли на берег, они увидели их живыми и невредимыми и поняли, что они причалили навсегда…

Жизнь иммигранта печальна и трудна. Мне по-настоящему стали близки Бунин, Газданов и другие представители русской иммиграции за рубежом. Для меня их проза была не чтивом, а жизнью. История Газданова тем более казалась мне такой жизненной, что мы в нашей семье её знали из первых рук: Его мать Вера была дружна с семьей моего прадеда Бориса Андреевича Алборова. Когда он был в ссылке в Сибири, Вера навещала мою прабабушку с детьми. И дедушка, и его сестра Фатима прекрасно её помнили. Когда я поступила в аспирантуру и начала заниматься Нартским эпосом, мой дед Зарад Борисович Алборов сделал мне бесценный подарок – рукопись перевода работ Джорджа Дюмезиля, сделанная рукой Веры Газдановой, матерью теперь уже всем известного писателя Гайто Газданова. Да, да, да. Вера Газданова была переводчиком работ Дюмезиля!

Для того чтобы не сойти с ума на новом месте я решила пойти снова учиться. В отличие от Гайто, мне захотелось изучать юриспруденцию в Барселонском Университете. Но однажды раздался звонок. Мама очень счастливым голосом рассказала, что в России издана очень интересная книга «Аланы в древних и средневековых письменных источниках». Автор – каталонский учёный. Была даже презентация в Северной Осетии, куда он прилетал. Она была очень увлечена и сказала, может ты его найдёшь и пообщаешься, вдруг он тебя студенткой возьмёт. Ты же хотела снова пойти учиться. Я ответила, что встретиться могу, но учиться буду на юрфаке.

Как-то я всё оттягивала это дело, но наша мама недаром получила звание подполковника, командовать и рулить – это её стихия. Второй звонок оповестил о том, что она взяла билеты и летит в Барселону! Тут уж ничего не оставалось кроме как найти Агусти Алеманя и уговорить его встретиться со мной. На удивление уговаривать его не пришлось, и он сразу согласился. Конечно, Агусти не ожидал, что к нему на встречу приедет половина Алборовского клана: мама, моя младшая сестра Дана, мой муж (тоже классический филолог по образованию) и живой «аланёнок» – мой старший сын Алан.

Агусти, как филологу, посвятившему себя сбору и анализу всех древних и средневековых источников по аланам, было интересно изучение Нартского эпоса. Тот факт, что я была осетинкой, привлекал его тем, что я носитель языка (так он, бедный, надеялся).

Кто вёл беседу, можете себе представить – наш Генералиссимус. Она не преминула сразу вспомнить случай, как мне предлагали заняться темой «Аланы на Западе» еще в Осетии, и что я выбрала изучение испанского. И вот как будто карты так легли, что сейчас я в Испании и мечтаю получить второе образование. Агусти тут же предложил мне поступить в аспирантуру и начать работу над переводом Нартского эпоса на испанский язык.

Итак через 15 лет!!! Аланы догнали меня в Римском Барсино 21 века. Судьба, несмотря на все мои попытки сойти с дороги, вывела на неё. И кто знает, может быть это моё главное предназначение в жизни.

Я попала на кафедру Древности и Средневековья филологического факультета Автономного Университета Барселоны.
Основной моей деятельностью была – научная работа, я участвовала в двух проектах. Сначала профессора Франсеска Куартеро Иборра. Он занимался изучением Мифов о создании городов и государств.

А после, когда Агусти получил финансирование собственного проекта, конкретно по нашей теме, я присоединилась к нему.

Тема моей кандидатской диссертации была: «Издание, перевод и научные комментарии к 3 циклам дигорской версии Нартского эпоса». Я взяла за основу дигорский вариант эпоса, так как дигорский язык является более архаичным и стоит ближе к аланскому языку. По совету Федара Таказова и Тамары Алексеевны Хамицаевой я стала работать с текстами, собранными в издании Скодтати и Кибирти. Так началась моя работа, которая приблизила меня к изучению родного языка, истории, этнографии и фольклору.

Я должна отдать должное своему руководителю, он не просто выдающийся учёный своего времени. Методичный, скрупулёзный, увлеченный, как все великие люди. Для того чтобы написать работу об аланах он изучил 15 языков. И на каждом из этих языков он проработал детально все имеющиеся источники, палеографические, литературные и библиографические! Но, помимо всего прочего, Агусти еще и необыкновенный человек!

Понимая моё тяжелое положение, он задался целью, чтобы мне предоставили научный грант. В первом потоке рассмотрения мне отказали. Было всего 18 грантов на весь университет и несколько сот заявок. Оценивали не только мои академические данные, но и послужной список научного руководителя. И оценку нам снизили, так как не засчитали работу Агусти по Аланам и его доклады на международных конгрессах. Он был чрезвычайно раздосадован. И написал письмо ректору, в котором указал, что работа его не является сугубо докторской диссертацией, так как после её защиты, он еще 8 лет работал над своим трудом, и монография «SourcesontheAlans. ACriticalcompellation”, изданная одним из самых престижных научных изданий Brill, 2000, переведённая на русский язык и изданная в 2003 году издательством Менеджер, под названием «Аланы в древних и средневековых письменных источниках», имела мало общего с первоначальным трудом по объёму и фундаментальности. Также он высказал мысль о том, что необходимо поощрять тех учёных, которые для написания докладов для научных конгрессов, изучают иностранные языки, как было в его случае, когда он изучил русский и выступал на конгрессах на русском языке, так как такие учёные раздвигают традиционные рамки и являются связующим звеном между различными научными школами. В своих работах они привлекают значительно больший объём научной библиографии. Рекламация Агусти была принята, изучена и, что самое главное, мой вопрос был пересмотрен и вынесен положительный ответ. Нам повысили проходной бал, и я получила научный грант на максимальный срок – 5 лет. Таков Агусти во всём и со всеми. Это свойство Титанов. В этом он похож на моего прадеда. Так как они ставят науку превыше всего, и борются за свои идеалы.

К слову: после возвращения из Сибирской ссылки, на одной из конференций, где все высказывали мнение, что товарищ Сталин являлся образцом русской речи, Борис Андреевич Алборов встал и аргументировано высказался против. И за этим вновь последовала очередная ссылка.

Кстати, если до поступления в аспирантуру я в основном была знакома с жизненными событиями Бориса Андреевича, то учёба в аспирантуре стала причиной того, что я углубилась в работы прадеда.

И вот тогда я осознала, каким фантастическим и уникальным человеком он был. С тех пор, как Алборов писал свои работы по осетинскому фольклору, миру открылись новые знания, и возможно, часть его теорий сейчас кажется научно-популярной фантастикой. Однако только так рождается истина. В поиске, среди авангардных и смелых идей. Тогда, когда они подвергаются анализу со стороны скептиков. Причём, свои позиции меняют оба лагеря. Идеи Бориса Андреевича зажигали, а скрупулёзность Агусти учила не поддаваться соблазнам и дотошно копаться во всех существующих источниках, прежде чем принимать что-то на веру.

Говорят, что в жизни всё не случайно, имеет своё значение. И тогда я задаюсь вопросом, почему так случилось, что прадед был осуждён 2 раза, сослан в Сибирь в лагеря, потом в степи Казахстана и лишён права работать? Мне кажется, что для осетинского просвещения потеря хотя бы двух моих прадедов было большой трагедией. Борис Андреевич был инициатором создания Северо-Осетинского Государственного Университета, тогда Пединститута. Был его первым ректором, вместе с братом моей прабабушки – Губади Дзагуровым они основали историко-филологическое общество – ныне СОИГСИ им. В.Абаева, стали основоположниками осетинской филологии и сделали изучение фольклора наукой! Для изучения языка он совершал экспедиции не только в горы Осетии, но и в Таджикистан! С него началось сравнительное изучение осетинского, таджикского и ягнобского. Он открыл в Таджикистане ягнобскую деревню! 70 лет спустя, после того, как я познакомилась с Павлом Лурье в Барселоне, по его следам и для изучения его ягнобских работ была организована экспедиция из Венского научно исследовательского института. Сейчас его работы также находятся не только в библиотеках российских вузов, но и в Барселонском Автономном Университете.

Сколько работ мои прадеды могли написать, сколько больших дел сделать еще для своего народа!

Хочу сделать маленькое отступление и, пользуясь случаем, вспомнить людей, которые внесли свою лепту в распространении новейших знаний и сделали возможным моё знакомство с Агусти. Это Бэлла Басати (Есиева). Она узнала об издании книги Агусти, смогла приобрести её, прочитала, предложила перевести на русский язык и вместе с Иваном Абаевым оказала финансовую поддержку издательству Менеджер и его директору – Аусби Гутиеву в издании русского перевода.

Успех этой монографии в Осетии и в России сделала Агусти Алеманя «Учёным года» в Каталонии. Он получил большую премию от правительства и вложил её в новый научный проект, а также у него появилась новая идея – организация первого международного конгресса по ираноязычным кочевникам. И тут неизвестно откуда на его горизонте появилась я, и тогда его мечта показалась вполне реальной. Он преступил к новому этапу в своей работе – Распространению знаний.

Так как мой научный руководитель работал в отделении классической филологии, то мне довелось вести практические занятия по Древнегреческой и Романской Литературе. Иногда я подменяла Агусти и вела практикумы по Индоевропейскому языкознанию. Помимо этого он попросил меня стать секретарём научного журнала Фавентия, который издавала наша кафедра, и где его сделали главным редактором. Однажды Агусти предложил мне тоже написать статью для журнала по Нартскому эпосу. Это было увлекательно. Но мне кажется, что научные изыскания – это не совсем моё, так как я поддаюсь соблазнам и искушениям. Это, видимо, Алборовское. Мой прадед также выдвигал иногда экстравагантные теории.

Однажды мне довелось читать большую лекцию об Осетии, осетинах и осетинском языке в Государственной школе иностранных языков. Народу собралось много, аудитория была забита до отказа. Я думаю, что моя болтливость, за которую мне и в школе, и в институте ставили двойки за поведение, сыграла положительную роль, и я увлекла своими байками слушателей. Помню, что мне задавали вопросы и проявляли интерес. Конечно, я им рассказала о наших героических дедушках. Я уверена, что воинская доблесть у нас в генах. Кто может с этим поспорить? Вот вам и аланский след.

Но самым важным событием, в котором я приняла участие, была организация Международного конгресса по ираноязычным кочевникам: скифам, сарматам и аланам.

Нашей задачей с Агусти было привлечь к участию в работе конгресса учёных из разных стран, которые работали над данной темой. Чтобы приблизить российскую школу и осетинскую, в том числе, к западной школе. Как это ни покажется банальным, но ведь именно в местах, где встречаются много умов, рождается что-то новое.

Список основных участников был составлен Агусти. Мне было поручено собрать материал по предполагаемым делегатам из Осетии, поскольку к тому времени я перечитала всю возможную «осетинскую библиографию по нартам, скифам, сарматам и аланам», и могла аргументировать ту или иную кандидатуру. И я была безмерно счастлива, когда этот список был утверждён, и я смогла познакомиться с авторами работ, которые я изучала.

Насколько мне известно, получилось уникальное научное событие.

Я думаю, что о Нартском эпосе за границей пока не знают. Я не беру в расчёт единицы учёных, как-то связанных с темой ираноязычных кочевников.

В моих мечтах я об этом грежу. Грежу о том дне, когда Нартский эпос будет известен, как греческий или цикл об Артуре. Поэтому я и занялась переводом на испанский. Дело в том, что английский – язык делового общения. А читают на нём в нескольких странах. Для сравнения, на испанском читают в 24 странах около 550 миллионов человек.

К сожалению, научные изыскания в этой области интересны единицам. Не секрет, что Нартиада настолько древняя, что можно вести речь о параллелях между древнейшими мифологическими традициями. Это очень важно не только для Индоевропеистики, а для комплексного изучения Древности и развития Человеческого общества.

Поясню: Как это не покажется странным, но до сих пор в науке преобладают старейшие традиции, которые являются причиной застоя. Вся западная наука основывалась столетиями на изучении лишь древнегреческой и латинской культуры и языка. Наука Индоевропеистика сравнительно молода. Но именно она позволила всем остальным наукам сделать огромный скачок вперёд. Расшифровка древнейших письменностей: микенского письма, хеттского, древнеперсидского, санскрита и т.д., обнаружило теснейшую связь казалось бы нереально далёких друг от друга и во времени и в пространстве культур. Изучая эти параллели, филологи внесли свою лепту в утверждение самой важной и Прогрессивной мысли, которая позволила человечеству выйти на новый виток развития: Мы все братья, у нас очень много общего. Да, да. Это была не медицина. То были археологические и палеографические открытия, которые потрясли воображение европейцев.

Однако в стороне осталось изучение культуры и традиций ираноязычных кочевников, так как их наследие, можно сказать, было молчаливым вплоть до момента, когда о Нартиаде стал писать Дюмезиль. И, однако, что такое голос или два в море других голосов?

Одной из дисциплин, которые я изучала в аспирантуре, была антропология. Предметом изучения был шаманизм. Безусловно, свою работу я посвятила отголоскам шаманизма в эпосе. Моя преподавательница впервые узнала о Нартиаде, о том, что наши предки не просто вступали в контакт с сибирскими племенами, но и создавали смешанные культуры на Алтае. Как, например, Пазырыкскую культуру. Вот так раздвигаются рамки исследований. К сожалению, большинство научных трудов не переводятся, и языковой барьер до сих пор является преградой.

За время работы в Университете я убедилась, сколь далёко находятся друг от друга, несмотря на глобализацию и новейшие технологии, которые нас сближают. Поэтому вклад Агусти Алеманя неоценим – его научная работа, и организация и проведение международного конгресса, и создание первого общества Иранистики в Испании.

Я хочу сейчас высказать одну мысль, очень важную и заслуживающую внимания: В своей жизни я занималась многими вещами, в том числе работала как продюсер, копирайтер и организатор ивентов.

На мой взгляд, уникальность Нартского эпоса заключается в его многогранной законченности и лаконичности. Он совершенен.

Он сочетает в себе «Фэнтезийность», которой нет в Артуровском цикле, но фэнтезийность не искусственную, воссозданную в жанре фэнтези, а оригинальную, подлинную, поэтому, образы и архетипы Нартиады не вызывают усмешки.

Я, к примеру, не могу читать фэнтези, так как мне не хватает аутентичности. Но фэнтезийность – мощна. Посмотрите, сколько людей увлечены этим жанром. В мире издаются миллиарды экземпляров книг в жанре Фэнтези.
Если сравнивать эпос с греческой мифологией, на фундаменте которой возникла вся западная культура, то там слишком много героев и циклов. Нартиада, с её обилием сюжетов, более проста. В голове не нужно держать бесчисленное количество имён царей, богов и богинь помимо героических персонажей. То есть, протагонистов меньше и они естественным образом запоминаются.

И ещё мне кажется, что Нартиада является готовым коммерческим продуктом, который при грамотном маркетинге может стать новой субкультурой. Из историй о Нартах можно создать шикарные блокбастеры. А самое интересное, что она может быть подкреплена историями из скифо-сармато-аланского мира. И если снять несколько фильмов по реальным историческим сюжетам, то Нартиада может осесть в сознании всех людей на свете вне зависимости их происхождения.

Почему я так думаю?

Я проработала несколько лет бок о бок с человеком, выросшим в Европе, который до определённого момента понятия не имел ни о нартах, ни об аланах. И когда ему предложили заниматься этой темой, он не предполагал, что свяжет с ней жизнь. Почему так случилось? Потому что, как он сказал, история алан связана с удивительными и захватывающими сценами на карте всего древнего мира: от Древнего Китая до Великого Рима и Византии!
Агусти, как и многие мальчики и мужчины всегда увлекался стратегическими настольными играми и миниатюрами солдатиков. В этой коллекции не хватает серии об ираноязычных кочевниках. На эту тему я могу говорить долго и аргументировано.

И возможно, момент, когда мир может влюбиться в Нартиаду, настал. Так как прошло значительное время после ассимиляции трилогии Толкиена. Другой такой потрясающей альтернативы я не вижу.

Чего мне всегда не хватало?

Не хватало самой малой Родины: семьи, старших, знакомых персонажей и коллективизма. Нет такого места на земле, где люди были бы так связаны друг с другом.

Где днём двери в домах не запираются и открыты. Где столько коллективных праздников и совместного времяпрепровождения.

И речь, язык.

Когда я слышу дигорскую речь, пусть бытовую, у меня сердце замирает, у меня автоматически срабатывает чувство, что рядом близкий человек.

В данный момент я занимаюсь созданием своего собственного бизнеса в сфере международных контейнерных перевозок.

Помимо филологии в моей жизни была другая константа – внешнеэкономическая деятельность. В этом секторе я работала с 1996 года в разных направлениях. Пришло время, когда мне захотелось создать собственное дело, в котором бы я применила все свои знания и опыт.

И хотя сфера, в которой я вращаюсь, далека от филологии и образования, она тесно связана с Латинской Америкой. Благодаря моей работе я сблизилась с этим испаноязычным миром, очень своеобразным и непохожим на Европу и Испанию.

Думаю, и это не случайно. Надеюсь, что это позволит мне донести Нартиаду во все эти страны, не учёным, а самым простым людям и детям.

В самое ближайшее будущее планирую завершить перевод и комментарии и защитить докторскую диссертацию. Дальше искать издательство и спонсоров для этого масштабного проекта, который у меня в голове.

Моя работа над Нартиадой стала поводом для углубленного изучения всего осетинского фольклора. Мой дед Зарад перед смертью обработал все оставшиеся дома архивы своего отца (основную часть работ Алборова моя прабабушка подарила нашему СОИГСИ). Создал электронный перечень работ, кое-что успел набрать вручную на компьютере. Я использовала все эти труды в своих работах в аспирантуре и комментариях к эпосу, соотнося их с работами В. Абаева. Многое было новым. Но, пожалуй, самым бесценным стал для меня подарок деда – две папки фольклорных материалов, записанных в разных ущельях Северной Осетии самим Борисом Андреевичем и его учениками в многочисленных экспедициях.

ЭТО УНИКАЛЬНЫЙ МАТЕРИАЛ, КОТОРЫЙ ПОЗВОЛИЛ МНЕ УЗНАТЬ, КАКИМИ БЫЛИ НАШИ ПРЕДКИ НА САМОМ ДЕЛЕ!

Могу смело утверждать, что их образ, сформированный в нашем сознании, сильно отличается от реальности. Поэтому одной из моих мечт является не издание этих материалов, а создание киноматериала.
Почему?

Настолько яркие образы, настолько необычные сюжеты, и в то же самое время реальные, что может получиться увлекательнейшее кино. Скорее всего, серия фильмов или сериал о жизни горцев. И потом, на мой взгляд кино – это самый доходчивый источник информации. Картинка, воссозданная на экране, намного сильнее воздействует на подсознание. К тому же это массовое средство информации, так как публицистическую литературу читают немногие.

Сегодня есть очень специфический взгляд на нашу историю. В большей степени он направлен на аланское завоевание Запада, но ведь это маленькая её часть. Я считаю, что даже жизнь наших предков в горах Кавказа интересна, и надо открыть её для себя. Даже поэзия Коста – это только лишь один ракурс. Зарисовки Всеволода Миллера тоже немногое нам сообщают, тем более что это субъективные ассоциации. Надо узнать о наших предках из уст наших предков!

В свое время я читала своим детям эти рассказы в Барселоне. И меня, и детей, и их друзей многое удивляло или даже забавляло! Значит это интересно и имеет шанс на успех! По моему глубокому убеждению, пора нам заполнить белые пятна относительно наших знаний о прошлом Осетии и осетин. Будем стараться помочь в этом людям!

 

Материал Аланы Таказовой