Донателла Флик. Принцесса из Осетии
О Донателле Флик мало что известно среднестатистическому россиянину. Зато на Западе ее имя — притча во языцех. Еще бы: потомственная аристократка княжеских кровей, представительница одной из богатейших и влиятельнейших династий Европы, филантроп, меценат, знаток и ценитель искусства, основатель авторитетнейшего в музыкальном мире конкурса дирижеров. О том что Россия ее историческая родина, знает еще меньшее количество людей.
ИТОГИ (Интервью от 08.05.2006)
— Донателла, вам знакомо выражение «лицо кавказской национальности»?
— А разве такoе есть? Впервые об этом слышу.
— Тем не менее и вас при желании можно записать в эту категорию. С учетом происхождения.
— Это правда, мои предки по отцовской линии — выходцы с Кавказа. Дед, Михаил Мысиков, носил титул князя. Род знатный, аристократический, его история уходит в века, в прошлое Алании.
Юноши из нашей семьи традиционно несли военную службу при дворе, состояли в конной гвардии монарха. Думаю, представители нашей фамилии и дальше жили бы в Осетии, если бы не октябрь 1917 года. Дедушка мог взять семью и эмигрировать за границу, но не захотел, поскольку считал, что не совершал никаких преступлений. Ему было трудно уезжать из родных мест. Люди уважали и даже любили старого князя Михаила. Но для большевиков авторитетов не существовало, вы знаете. Дедушку арестовали и долго допрашивали. Били его так сильно, что изуродовали лицо. Потом отправили в Сибирь. По дороге князь Мысиков умер. Его жена Анна, моя бабушка, просила вернуть тело, чтобы похоронить согласно народным обычаям. Вместо этого чекисты застрелили и княгиню. Пустили пулю в голову.
— Ужасы рассказываете, Донателла.
— Но именно так все и происходило! Несмотря на страх перед Сталиным и его режимом, десятки тысяч человек пришли на похороны во Владикавказе, который, впрочем, уже был переименован в Орджоникидзе. Знаю об этом от отца, сумевшего бежать из Советского Союза. И спасли его простые люди, сохранившие верность семье Мысиковых. Они помогли папе добраться до моря, погрузили в лодку, перевезли через границу. Отец какое-то время странствовал по Европе, пока не осел в Милане, где поначалу жил у двоюродной сестры. Она была замужем за директором театра «Ла Скала».
— Вот откуда ваше желание устраивать конкурсы для подающих надежды дирижеров!
— Да, провожу их раз в два года в сотрудничестве с Лондонским симфоническим оркестром и при покровительстве принца Чарльза. Победитель помимо денежной премии в размере пятнадцати тысяч фунтов стерлингов получает право в течение сезона быть дирижером-ассистентом прославленного музыкального коллектива…
Но продолжу рассказ об испытаниях, выпавших на долю моей семьи. Многое из истории нашей фамилии я узнала лишь десять лет назад, когда с осетинского и русского на английский перевели документы, чудом вывезенные отцом из Владикавказа. Оказалось, я имею право наследовать княжеский титул, дарованный Мысиковым российским императором. Это признала и английская королева Елизавета Вторая, о чем есть официальное свидетельство. У меня сохранился фамильный перстень с печатью, который всегда ношу на правой руке.
К сожалению, мой отец сравнительно недолго прожил в эмиграции, умер молодым человеком. Он очень тосковал, его сердце всегда оставалось на родине. Однажды папа даже предпринял попытку вернуться в Осетию, нелегально пробрался туда, но местные жители призвали его проявить благоразумие и уехать. Помню трогательный эпизод из детства. На ночь папа всегда читал мне книгу на непонятном языке. Только много позже я узнала, что это была повесть «Тарас Бульба» Николая Гоголя. Еще как-то он подарил роман «Анна Каренина» и сказал, напутствуя на будущее: «Будь осторожна с мужчинами, дочь!»
— Вняли совету?
— Старалась, но в данном случае речь о другом. Я привела вам примеры, чтобы поняли, как отец любил родину, был привязан к ней, хотя и не имел возможности приехать туда лично. Лишь спустя десятилетия, в 1989 году, Михаил Горбачев пригласил моего старшего брата Михаила в Осетию, чтобы тот принял участие в посмертной реабилитации нашего деда, князя Михаила Мысикова.
— А вы, Донателла, когда впервые побывали в России?
— В 1985 году. После того как вышла замуж и поменяла паспорт. Со старым боялась ехать, думала, что возможны преследования или какие-то другие проблемы. Став Флик, я отправилась в Ленинград в свадебное путешествие. Признаюсь, впечатления от поездки остались смешанные. С одной стороны, красавец город, с другой — зимний холод в октябре, странная еда в ресторанах, водка, которую предлагали везде и по любому случаю, невозможность купить негазированную минеральную воду для питья. Еще от нас требовали какие-то специальные разрешения на посещение Эрмитажа и других музеев… Зато второй визит в вашу страну, случившийся три года назад, прошел удачно. Я специально приезжала в Петербург, чтобы переговорить с маэстро Темиркановым и просить его возглавить музыкальный фестиваль в Англии. Город очень изменился, похорошел. Даже не хотелось улетать. И вот я в третий раз в России. Меня привело сюда желание вместе с русскими партнерами всерьез заняться благотворительностью, привлечь к этой деятельности новых сторонников. У вас в последнее время появилось много богатых людей. Их долг — помогать бедным, которых по-прежнему немало в вашей стране.
— Да, Донателла, делиться надо, но… очень не хочется.
— Это неправильно! Благотворительность должна стать нормой! Я не зря так долго рассказывала вам историю нашей семьи. Михаил Мысиков построил клинику для неимущих во Владикавказе, там совершенно бесплатно лечили всех нуждающихся в помощи. Чем не пример для подражания? Если бы каждый миллионер взялся прокормить тысячу голодных, мир сразу стал бы счастливее. Уверяю вас!
— Я и не спорю, лишь хочу спросить про Фридриха Флика. Это теперь ведь тоже часть вашей семейной истории?
— Через моего бывшего мужа Герта.
— Полагаю, носить такую фамилию непросто?
— Да, громкое имя — груз, ответственность. Но не надо думать, будто я сказочно богата. Повторяю, мы с супругом в разводе.
— Собственно, вопрос не в этом. Рассчитывал узнать ваше мнение о родоначальнике династии, Донателла.
— Что вы хотите услышать? Фридрих Флик никогда не интересовался политикой, зато любил и умел делать деньги. Это не помешало Нюрнбергскому трибуналу приговорить его к семи годам лишения свободы. Из тюрьмы Фридрих вышел фактически банкротом, потеряв заработанное до войны и в ходе ее состояние. Тем не менее он сумел с нуля возродить собственную империю, передав сыновьям весьма успешный бизнес. Повторяю, в 1951 году, когда Флик досрочно освободился, у него не было ничего, а перед смертью он обладал колоссальным богатством. Человек сам себя вытащил из болота, он отличался поразительной работоспособностью и талантом. Его миллиарды не имели никакого отношения к гитлеровской Германии, что, впрочем, не избавило ни Фридриха, ни его сыновей от бесконечных упреков. Мой бывший муж родился в 1943 году, но и его обвиняли в эксплуатации труда подневольных рабочих. Абсурд, согласитесь.
— Разве шесть с половиной миллионов долларов, переведенные несколько лет назад представителями семьи Флик на борьбу с расизмом и нетерпимостью, не похожи на попытку реабилитироваться?
— Во всяком случае еврейский фонд, помогающий жертвам нацизма, деньги с благодарностью взял.
— А вот выставку произведений искусства из коллекции Флика-младшего долго отказывались принять музеи Нью-Йорка, Лондона, Цюриха.
— Но в итоге ведь экспозиция разместилась в Берлине, а церемонию открытия посетил тогдашний канцлер Германии Шредер…
Ненависть — плохой советчик и помощник. Если начать говорить бедным, чтобы они не брали помощь от богатых, поскольку те нажили состояния неправедным путем, может случиться беда. Общество расколется на социально враждебные группы. Стоит поднести спичку, и все заполыхает, как уже дважды за последний год случалось во Франции. Надо не разобщать, а объединять. Мост между прошлым и будущим следует строить аккуратно, нельзя совершать резких движений. Вот вы знаете, я на свои средства построила в Лондоне клинику для детей с наследственными болезнями? И ни от кого не пыталась этим откупаться. А теперь представьте себе маму, которая по идейным соображениям откажется лечить ребенка у нас, хотя для малыша промедление смерти подобно. Реальная картина? Вполне. Бредовая? Запредельно. Мне приходится постоянно сталкиваться и со злобой, и с завистью. Есть люди, которые ищут только плохое, их не интересует хорошее. Трудно не реагировать на несправедливость, но это единственный способ сохранить себя. Нельзя поддаваться на провокацию, надо верить в свою правоту и делать то, что соответствует внутренним убеждениям.
— В России отношение к богатым, скажем так, не слишком почтительное.
— Знаю, поэтому и приехала сюда. Хочу попытаться собрать вместе существующие благотворительные организации, убедить тех состоятельных россиян, которые пока не включились в эту работу, не жалеть средств для бедных. Всячески поддерживаю устроителей лондонского Российского экономического форума, где собираются те, от чьей доброй воли многое зависит в этом мире. Чтобы отношение к богатым изменилось в лучшую сторону, нужно время. Это вопрос общественной культуры. Люди должны понять: обеспеченные сограждане не враги им. Может, богатство и ниспослано нам для того, чтобы приходить на выручку слабым. Бог дал тебе, а ты поделись с другим. Конечно, стереотипы переломить непросто, но надо стараться. Особое внимание следует уделить молодежи. Юноши и девушки хотят получать образование, путешествовать, изучать языки, открывать мир. Нужно предоставить им такую возможность. Не должно быть размежеваний на расовой или религиозной почве. Наша цивилизация слишком беззащитна, чтобы подвергать ее дополнительным испытаниям.
— Говорите бесспорные истины, Донателла, и все же…
— Да, одних слов мало. Например, я не только больницы строю, но и помогаю конкретным людям. Мой 36летний римский водитель заболел раком крови. Денег на лечение у него, конечно, не было. Я могла сказать: «Извини, дорогой, до свиданья». Вместо этого отправила его в Лондон, оплатила курс интенсивной терапии. Больному стало лучше. Я навестила водителя в клинике и увидела его плачущим. Спросила: «Что случилось? Ты ведь жив, все будет хорошо». Оказывается, он думал о тех, кто обречен умирать. Понимаете?
— Ждали ли вы благодарности от спасенного?
— Нет, категорически нет! Нельзя делать добро и рассчитывать, что тебе скажут спасибо в ответ. Порыв должен идти из души. Это не то, что приносит славу. Я ведь и в Россию прилетела не только ради пламенных речей. У меня есть колоссальный проект для вашей страны. Детали его пока раскрывать рано, но через какое-то время вы все увидите своими глазами.
— Рассчитываете на адекватную реакцию? Благотворительность в нашем климате плохо приживается, Донателла. Это акула капитализма Билл Гейтс может завещать миллиарды на гуманитарные цели, скромно оставив наследникам по десять миллионов долларов, а наши толстосумы пока предпочитают скупать недвижимость и движимость. Исключительно для себя, любимых.
— Видите, и вы полны скепсиса. А вам известно, что 2006 год объявлен российскими меценатами годом благотворительности? Нет? Значит, плохо поставлена информация, значит, нужно удвоить усилия, чтобы изменить общественное мнение. Уверена, пройдет немного времени, и люди в России, как во всем мире, поймут: благотворительность выгодна обеим сторонам — той, что дает, и той, что берет. Помощь ближнему может стать национальной, объединяющей людей идеей. Буду стараться, чтобы эта простая мысль скорее дошла до каждого. В конце концов и я в России не чужая. Лицо кавказской национальности, как вы выразились…
Фабьен Габель получает приз из рук покровителя конкурса Чарльза, принца Уэльского
http://www.itogi.ru/archive/2006/19/53810.html
Комментариев: 0