“Теракт в Беслане – следствие системного кризиса управления в стране”

Интервью с членом парламентской комиссии по расследованию теракта в североосетинском городе

Во вторник, 17 мая, в Верховном суде Северной Осетии начались слушания по делу Нурпаши Кулаева – единственного выжившего участника захвата школы номер один в Беслане – теракта, в результате которого погибли 317 заложников, в том числе 186 детей. Делом Кулаева занимались следователи Генпрокуратуры, но параллельно свое расследование бесланских событий вели члены Парламентской комиссии Федерального собрания РФ. В комиссию вошли 10 депутатов Государственной Думы и 11 сенаторов из Совета Федерации. Комиссия практически закончила сбор свидетельских показаний и приступила к заключительному этапу работы – подготовке текста доклада, который будет опубликован к годовщине захвата школы – к 1 сентября 2005 года. О ходе работы Парламентской комиссии и о ее первых выводах с корреспондентом “Российской газеты” беседовал сенатор от Северной Осетии Эрик Бугулов. Lenta.Ru публикует полный текст интервью.

Сенаторам и депутатам, входящим в парламентскую комиссию, удалось задать руководителям спецслужб и членам кабинета министров вопрос о причинах их отсутствия в Беслане в те дни?

Да, конечно. Мы имели возможность задать этот вопрос и директору ФСБ, и руководителю МВД, и представителям Министерства обороны, и премьер-министру. По их словам, оперативная обстановка в самом Беслане и в стране в целом была такова, что руководителям спецслужб и вообще высшим лицам страны в тот момент не следовало собираться на территории одного небольшого города, к тому же удаленного от столицы. Это могло, помимо всего прочего, осложнить работу по освобождению заложников. Но ведь эти вещи нужно объяснить самим горожанам. Для Парламентской комиссии и всей федеральной власти важно не только рассказать правду о причинах произошедшего в Беслане, но и показать людям, какие выводы из всей этой трагедии сделало государство. В том случае, если четкие ответы на эти вопросы не прозвучат, авторитет федеральной власти будет подорван.

Удалось установить, кто был организатором и заказчиком теракта?

У комиссии есть все основания полагать, что среди организаторов был Шамиль Басаев. Что касается Аслана Масхадова, то он, видимо, знал о том, что такой теракт готовится, но, скорее всего, лично не принимал участие в его организации. Но и не мешал. Установить имена заказчиков гораздо сложнее. “Нити” этого заговора ведут далеко за границу России.

Были ли случаи, когда запросы комиссии в тот или иной орган власти игнорировались?

Запросы комиссии не были проигнорированы ни разу. Ни один чиновников, включая высших руководителей государства, не отказался от встречи с нами. Кроме того, могу сказать, что я не знаю случаев давления на кого-либо из сенаторов и депутатов, занимающихся расследованием обстоятельств теракта в Беслане. Такое отношение к комиссии вызвано особым отношением к ней президента. Но в будущем для того, чтобы отрегулировать взаимодействие чиновников и парламентских комиссий, понадобится принять закон “О парламентском расследовании”.

Понятно, что свои выводы комиссия опубликует только после завершения работы над докладом. Но наверняка о чем-то можно сказать и сейчас. В ходе расследования у парламентариев появились какие-то идеи по поводу того, каким образом надо улучшать борьбу с терроризмом?

У нас постепенно формулируются вполне конкретные законодательные инициативы по этому поводу. Действующее законодательство в этом смысле безнадежно устарело. Вот вам пример: в законе о борьбе с терроризмом написано, что захватами заложников, при которых выдвигаются политические требования, занимается ФСБ, а захватами заложников с корыстными целями – МВД. А если бандиты не выдвигают никаких требований – кто тогда ими будет заниматься? Ясно, что необходимо создавать единый центр по борьбе с терроризмом. Сейчас эта работа “распылена” между МВД, ФСБ, правительством.

Не обязательно создавать какое-то новое министерство. Я поддерживаю предложения о том, чтобы на законодательном уровне за ФСБ был закреплен статус органа власти, ответственного за борьбу с террором. Необходимо ввести понятие персонифицированной ответственности за антитеррористическую операцию. Всегда должен быть человек, который обязан на месте руководить такой операцией и, главное, обладать достаточными полномочиями для принятия самостоятельных решений. Следует на законодательном уровне закрепить легитимность участия армии в контртеррористических операциях и четко прописать ее функции. Видимо, речь должна идти о том, что армия привлекается в исключительных случаях и как крайняя мера. Необходимо предусмотреть также введение санкций для юридических организаций, в том числе и зарубежных, которые причастны к финансированию боевиков.

Я уверен, что теракт в Беслане – это следствие системного кризиса управления в стране в целом и отсутствия четкой государственной политики на Кавказе. Теракт в Беслане доказывает, что террористы ищут самые болезненные точки на Северном Кавказе, пытаясь “взорвать” регион изнутри. Государство должно научиться оперативно и грамотно реагировать на такие вызовы. Надо иметь мужество признавать свои ошибки в интересах будущего страны. До тех пор, пока будут поступать доклады, что все у нас хорошо – это “хорошо” никогда не наступит. Однако хочу подчеркнуть, что борьба с терроризмом не может исчерпываться решением лишь организационных вопросов. Необходимо обратить внимание на истоки возникновения терроризма. Одна из основных причин, по которой отряды боевиков продолжают пополняться, – катастрофически низкий уровень жизни населения и тотальная безработица. Я уверен – развитие экономики, создание новых рабочих мест и повышение качества жизни людей – вот что должно сегодня стать одним из главных препятствий терроризму.

С Эриком Бугуловым беседовал корреспондент “Российской газеты