Владимир Хетагуров. Путеводная звезда национальной хореографии

Владимир Михайлович Хетагуров родился в селе Цунар Юго-Осетинской автономной области 15 февраля 1902 года в семье сельских учителей. Уже с детских лет у будущего деятеля искусств проявились способности к танцам и музыке. В 1910 году, из-за тяжелых условий жизни, семья Хетагуровых пере­езжает в г. Тифлис, где юноша, успешно сдав вступительные экзамены, стано­вится гимназистом 3-ей мужской гимназии, которую закончил в 1920 году.

Наверное, самой судьбой было предопределено сельскому маль­чишке увлечься искусством танца, поэтому и после переезда он уделял внимание хореографическому искусству. К примеру, учась в гимназии, он принимал активное участие и в работе осетинского драматического кружка в народном доме Зубалова: «После окончания национальных постановок на сцене обычно устраивались осетинские танцы — „ирон хъазт“. И, признаться, я с нетерпением ждал этих вечеров, мне очень нравилось принимать в них участие».

Осетинский круговой танец «Сиргæ кафт», который он воспринял еще в своем родном селе Цунар, полный яркого задора и темперамента, очень нравился зрителям этих вечеров. Ко времени же окончания гимназии Володя уже был достаточно умелым танцовщиком. Он много работал над собой, жил под давлени­ем страстной увлеченности танцем, а ежедневная тренировочная на­грузка стала для него обычной рабочей нормой, он понимал, что профессия танцовщика требует творческой одержимости, влюбленности в свое дело, и что, помимо профессиональной, требует еще и напряженной физической и духовной подготовленности. «Уже тогда я почувствовал, — говорил он, — что танцевать надо именно так, чтобы не только демонстрировать технику, а вкладывать в исполнение каждого движения свою душу, свои мысли и чувства». О многом говорит то, что за время пребывания в Тбилиси Владимир Хетагуров становился неоднократным победителем многих конкурсов и вечеров танца, становился обладателем 33-х призов и памятных подарков. Очевидно — эти первые победы молодого начинающего артиста были показателем его яркой одаренности и це­леустремленности.

Когда грянул геноцид осетинского народа 1920 года, семья Хетагурова покинула Тифлис. Но вернуться на Родину она смогли только после изгнания грузинских войск из Южной Осетии. В конце 1921 года Владимир Михайлович приезжает в Цхинвал и прилагает усилия для восстановления нормальной жизни. Вскоре его назначают директором городского Дома культуры, где он организовывает танцевальную детскую студию, и количество его учеников достигает около 100 человек.

Через два года, в 1923-м, по путевке Юго-Осетинского областного комитета партии Владимира направляют в Москву, где становится студентом Государствен­ного института кинематографии.

Будучи студентом, Хетагуров продолжает заниматься танцем, работает над усовершенствованием своего мастерства, входит в состав Московского восточного ансамбля им. О. Каменевой. Его, как активного участника студенческих вечеров, вклю­чают в концертные программы торжественных мероприятий. Владимир часто вы­ступает на сцене Большого Академического театра Союза ССР, Дома Советов. Об одном из таких своих выступлений он писал в своих вос­поминаниях: «В 1923 году в Москве, в парке культуры и отдыха им. М. Горького открылась Всесоюзная сельскохозяйственная выставка. Я был приглашен для участия с моим танцем в заключительном вечере-концерте, который проводился 30 сентября на сцене Большого театра Союза ССР. Но до этого, в тот же день, мне пришлось станцевать на выставке в „Осетинском доме“. Дело в том, что на выставку был при­глашен Народный комиссар по иностранным делам Георгий Чичерин, и во вре­мя его посещения я должен был станцевать перед ним на носках… Итак, я в „Осетинском доме“, пришел Чичерин и после осмотра вы­ставки его усадили в орнаментированное национальное кресло. Рядом с ним сидел организатор мероприятия Берд Котиев, ингуш по национальности, он в то время являлся председателем правления „Восток-кино“. Котиев объяснил Чичерину, указав в мою сторону, что, мол, сейчас этот молодей парень исполнит в Вашу честь танец на носках. Чичерин, усевшись в кресло поудобнее, стал внимательно меня рассматривать. Я был немного смущен, но внешне спокоен и готов к танцу, потому как до этого уже был опыт выступления перед членами Правительства… Заиграла гармошка, и я бодро и уверено вступил в танец. Чичерин очень внимательно, и, как мне показалось, удивленно созерцал и любовался танцем. Я стал танцевать еще быстрее. Он, поджав под себя ноги, немного подавшись вперед корпусом, широкораскрыл глаза и с удовольствием стал похлопывать в такт музыки вместе с остальными… Когда я закончил танец, Чичерин, как говорится, от души, долго и громко мне аплодировал. А затем, уходя, крепко пожал мне руку, высказал свои пожелания, и на память подарил мне сереб­ряный портсигар. Я был безгранично рад, хотя в жизни не выкурил ни одной сигареты… Вечером того же дня я уже выступал на концерте в Большом театре Союза ССР. Стоит ли говорить, что окрыленный и воодушевленный я старался станцевать еще как можно лучше…»

В том же 1923 году, в Москве, в Большом театре прошли вечера национального искусства народов Советского Союза. Из 64 представи­телей разных национальностей одним из лучших был исполнитель осе­тинских танцев В. Хетагуров. Об этом московские газеты тех лет писа­ли: «…На сцене, как легкий ветер, проносится молодой, стройный и красивый горец Хетагуров. Высоко подняв к небу руки и, как бы рванувшись ввысь, он вдруг в изнеможении падает на землю. Но вот мгновенье — и он уносится в дикой пляске, в которой можно прочесть всю тиранию царской России, всю его волю к борьбе и победе» (газета «Правда»); «…Гибкий, в немом отчаянии, побежденный Шамиль склоняется на ковер, прячет лицо, умоляюще простирает руки вверх. И вот переход. Мелодия разом меняется и, мелькая полами черкески, бешено, быстро перебирая ногами, летает танцор, по кругу, бьет сталь о сталь кинжалами, жонглирует ими, швыряет в пол и пляшет между ними своеобразный „танец мечей“ и под грохот восторженных зрителей заканчивает танец…» (газета «Известия»).

За время учебы в Москве Владимир Хетагуров имел возможность также перенимать опыт у ведущих мастеров сцены, постоянно работая над совершенствованием своей техники исполнения. Его способности все больше раскрываются, повышается его общий культурный уровень. Во время пребывания в столице он знакомится со многими знаменитостями — деятелями литературы и искусства. Встречался лично с партийными и государственными деятелями: Екатерина Гельцер, Анатолием Луначарским, Александром Сумбатовым-Южиным, Василием Качаловым… Слушал, как читают свои стихи Сергей Есенин и Владимир Маяковский.

Об одной из встреч с народным комиссаром Серго Орджоникидзе Владимир Михайлович пишет в своих воспоминаниях: «…Знакомство и встречи с Серго Орджоникидзе оставили в моей памяти глубокий след… Как-то Орджоникидзе вызвал меня к себе на работу. После небольшой беседы он сказал: „Товарищ Хетагуров, я очень рад нашей новой встрече. Мне и нашим товарищам очень нравится Ваш танец, скажите мне откровенно, может, Вы в чем-то нуждаетесь? Может, что-то нужно? Говорите, не стесняйтесь. Мы постараемся вам помочь“… Я как-то оцепенел. В какой-то момент, кажется, даже по­бледнел. Мне стало не по себе от неожиданности такого предложения. Но собравшись, хотя, не совсем еще придя в себя, я поблагодарил его за заботу и внимание, за оказанную мне честь и, набравшись смелости, сказал: „Если это только возможно, Вы могли бы сделать великое, доброе дело, подарив хотя бы один трактор Южной Осетии“. И добавил: „В мо­ем родном селе Цунар трактор еще и глазами никто не видел“. Не скрою, я мог бы для себя кое-что попросить, но упускать такую воз­можность — оказать посильную помощь Осетии, попытаться, я не мог. Орджоникидзе на какое-то время задумался, прямо смотря мне в глаза, а потом серьезным тоном сказал: „Хорошо, мы попробуем выполнить Вашу просьбу“. И, действительно, Орджоникидзе выполнил свое обещание, Южная Осетия получила не один, а целых три трактора, и один из них был передан моему родному селу Цунар. Об этом мне после сообщил в Москву отец».

В 1928 году В. Хетагуров окончил Московский Государственный институт кинематографии и был назначен помощником режиссера ки­нофильма «Зелимхан». Здесь он снова встретился с Бердом Котиевым и исполнителем главной роли в фильме Владимиром (Ладо) Бестаевым. Съемки кинофильма проводились по графику в Москве, Владикавказе и Баку. Во время пребывания в Баку Хетагуров принял участие в вечере-конкурсе горских народов. Инициатором и организатором вечера был Борис Таутиев, работавший тогда первым секретарем городского комитета партии, впоследствии ставший руководителем Южной Осетии. В конкурсе принимали участие многие в то время известные исполнители горских танцев, в их числе и популярный киноартист Ладо Бестаев. Зрители тепло, с овациями встречали выступление каждого участника, победителем же конкурса и на этот раз стал Владимир Хетагуров.

После завершения съемок фильма «Зелимхан» Владимир Хетагуров определенное время еще продолжал работать в администраторских группах «Совкино». С его участием были отсняты фильмы: «Паша», «Мать», «Крокодил» и первый озвученный фильм «План великих работ» А. Ромма. Но в 1930 году Хетагурова направляют работать в Тбилиси начальником отдела культурфильмов Госкинопрома Грузии. А через год, в 1931-м, В. Хетагуров по приглашению Юго-Осетинского областного комитета возвращается в Южную Осетию и на­значается директором и художественным руководителем открывшегося в г. Цхинвале Государственного драматического театра.

В первые годы своего существования Юго-Осетинский Госдрамтеатр испытывал серьезную нужду в профессиональных кадрах — актерах, режиссерах, художниках, а также в оборудовании помещения, костюмах, реквизите. Именно этими важными организационными вопросами, от которых напрямую зависело скорейшее становление осетинского профессионального театра и занимался его руководитель Владимир Михайлович Хетагуров. В своей докладной Юго-Осетинскому областному комитету партии он подробно изложив вопросы, касающиеся организации государственного театра в частности, писал: «Нам необходимо решительно отказаться от любительщины и от всякой халтуры. Мы должны иметь актера, грамотного и сознающего, какие перед ним ставятся задачи, и уметь их грамотно разрешать. Нам надо принять к сведению, что нужно будет уделить больше внимания на идеологическое и художественное направление театра, фиксируя систематически наряду с достижениями и недостатки». В итоге результатом огромной организаторской работы в деле становления Юго-Осетинского театра стало открытие первого сезона, состоявшегося 29 июля 1931 г. спектаклем по пьесе С. Церетели «Лихорадка», в постановке самого худрука театра Владимира Хетагурова. Главные роли в спектакле исполняли Иван Дзахов, Лидия Джиджоева и Нина Чочиева. Спектакль имел большой успех, хотя Юго-Осетинская государственная драма была пока еще полупрофессиональной. Актерский коллектив состоял частью из опытных любительских сил, частью из молодежи, малознакомой со сценой. Но руководство театра уделяло большое внимание воспитанию кадров и улучшению качества постановок.

Следующим спектаклем стала переведенная с русского языка Петром Тедеевым пьеса «Подпольщики» в постановке В. Хетагурова, а затем постановки по пьесе Сико Кулаева «Село всколыхнулось», Елбыздыко Бритаева «Лучше смерть, чем позор» и Авксентия Цагарели «Другие нынче времена»…

К 30-м годам, вместе с ростом национальной культуры в целом и национальной сцены в частности, получило повсеместное широкое распро­странение и развитие осетинское хореографическое искусство. Стали проводиться вечера танцев, смотры и кон­курсы, как в городе, так и в деревнях Южной Осетии. Одним из таких вечеров-конкурсов, вызвавший огромный интерес и ставший значительным событием в культурной жизни области того времени, явился конкурс, где соревновались в танце Владимир Хетагуров и Ясон Тотоев, еще один большой мастер национального танца.

Вообще, искусство танцовщика живет мгновения, оно неповторимо и хранит его лишь память зрителей-очевидцев. Вот как об этом конкурсе в своих воспоминаниях писал ветеран Государственного ансамбля песни и танца «Симд» Алексей Кулумбеков: «В Южной Осетии лучшими танцорами считались Владимир Хетагуров и Ясон Тотоев. В. Хетагуров помимо осетинских прекрасно исполнял танцы народов Кавказа. Он долгое время танцевал в Тбилиси, Москве, выступал в других городах страны. Ясон Тотоев также выступал во многих городах Советского Союза, а также в Париже. И вот эти два профессиональных танцора в 1932 году решили провести соревнование — кто лучше исполнит осетинские танцы. К тому времени уже было построено здание театра и сюда пришло очень много народа посмотреть состязание известных танцоров. Зал был набит до отказа. Многие, не сумевшие попасть в зал, остались ждать результатов на площади у театра. Причем их было намного больше тех, кто находился в зале. И вот началось необыкновенное состязание. На сцене танцоры сменяли друг друга. Оба танцевали великолепно. Жюри внимательно следило за каждым движением каждого танца. Наконец, был выявлен победитель — им оказался Владимир Хетагуров. Он был артистичней, искусство его танца отточенней. Призом стали грамота и 10 тыс. рублей».

Это своеобразное соревнование лучших танцоров Осетии имело большое воспитательное значение. В областных газетах печатались снимки и статьи о танцорах, об их исполнительском мастерстве. Это дало толчок тому, что молодежь Южной Осетии стала профессионально обучаться осетинским народным танцам, стало расти число хороших исполнителей…

Большим событием в жизни В. Хетагурова явилась поездка в июле 1935 года в Лондон на международный фестиваль народных танцев. Он возглавил грузинскую группу танцоров в составе: Давида Джавришвили, Серго Нониева, Илико Сухишвили, Михаила (Бибо) Чочишвили, Антона Чихладзе, Ивана Шахкулова и братьев Зубневых. На фестивале приняли участие около одной тысячи танцоров из девятнадцати европейских стран. Советская делегация насчитывала 38 человек. Фестиваль продолжался три дня. Он проходил в одном из лучших лондонских залов «Альберт холл», вмещающим около 20 тыс. человек. Несмотря на высокую входную плату, все три дня огромный зал был переполнен.

Газеты особо отмечали участие в фестивале советских танцоров. Среди многочисленных статей, которыми откликнулась на выступление советских артистов печать Великобритании, характерно высказывание лондонской газеты «Таймс»: «Зрители устроили русским такой прием, какой устраивают только прославленным звездам». «…Ошеломила, захватила дыхание многотысячной аудитории группа представителей советской Грузии — писала газета „Правда“ от 6 августа 1935 года, — Дикой удалью, огнем, каскадом сложнейших движений были ис­полнены танцы двух солистов: Илико Сухишвили и Владимира Хетагу­рова, которые своим исполнением вызывали неизменные овации всего зала». Танцоры продемонстрировали на Лондонском фестивале высокое мастерство и артистизм, при этом особый успех выпал на долю исполнителя осетинского кругового танца на носках «Сиргæ кафт» Владимира Хетагурова.

Вернувшись из поездки, Хетагуров, как руководитель грузинской группы танцоров Лондонского фестиваля, дает интервью газете «Заря Востока» от 16 августа 1935 года: «Мы выехали из Тбилиси неожи­данно, на сборы в дорогу до отправки оставалось 12 часов. За это время нужно было успеть сделать много, особенно мне, как руководителю нашей группы. Не успели мы ступить на московский аэродром, как работы прибавилось еще больше. Подготовка документов, просмотр нашего репертуара комиссией, все это заняло время вплоть до отъезда. После пять долгих суток на пароходе, и мы в Лондоне… Мы выступили в „Альберт-холле“, это — пятиярусная махина, имевшая вместо сцены большую яйцеобразную арену по середине, вмещающая два десятка тысяч человек.

Наша группа выходит на манеж с неизменным красным флагом впереди. При появлении танцоров раздаются крики и овации. Начинаем выступление. Даем три номера: „Хоруми“, „Осетинскую лезгинку“ и групповую всем ансамблем горскую лезгинку. Сразу поразила гробовая тишина, в громадном зале нет обычных реплик, восклицаний. Не пони­мая в чем дело, стараемся танцевать еще лучше, танцоры буквально летают на арене… Танец окончен и тут в „Альберт-холле“ поднялось нечто невообразимое. В зале стоял сплошной рев. Люди хлопали, стучали, что-то кричали… После выступления подошел наш полпред в Англии товарищ Майский, взволнованный не менее нас, и горячо поздравил с успехом».

И еще из воспоминаний Владимира Михайлович: «Мы выступаем в самом большом циркообразном театре. В середине лож — царская чета: Елизавета II, она же председатель фестиваля, и Георг V со своей свитой. Перед самым концертом к нам буквально подлетает тов. Майский — полпред в Англии — и убедительно просит, чтобы кто-то станцевал с кинжалами. А поскольку кроме меня никто не танцевал с кинжалами, выбор, к неудовольствию некоторых танцоров, пал на меня… Вокруг меня в такт музыке хлопают танцоры. Я выхватываю свой кинжал из ножен, но мне нужен еще один, чтобы дать просимую Майским „экзотику“. Подлетаю к Сухишвили и быстро говорю: „Вынь кинжал“. Смотрю, он не дает, подлетаю, танцуя, к другому танцору — опять авария. Ну, думаю про себя, пропал, подвели меня мои же коллеги, но на сцене ведь не устроишь скандал. Тогда я рванулся к Сухишвили, схватил рукоятку его кинжала и без его „разрешения“ молниеносно вытащил из ножен. Сухишвили до того растерялся, что застыл на месте, а после спохватился и начал хлопать в ладоши в такт мотиву музыки… Танец с кинжалами произвел огромное впечатление, так как я еще выкинул такой номер: с двумя кинжалами в руках подлетел к двум девушкам из сидящих вокруг арены и сразу став на одно колено, „попугав“ их кинжалами, сделал „кинжальный“ номер и после, сразу поднявшись с пола, вскочил на носки и начал волчком кружиться около них, а потом, подлетев к центру на носках, завертелся и, остановившись, сделал благодарственный поклон перед королевской четой».

По окончании фестиваля делегациям каждой страны были вручены памятные медали. При этом особыми медалями, от имени Елизаветы II, персонально были награждены виртуоз на бубне из Узбекистана Уста-Алим и исполнитель осетинской лезгинки Владимир Хетагуров.

По приезду на Родину, отчетно-показательные выступления грузинской группы танцоров — участников Лондонского фестиваля состоялись в Москве, на правительственном концерте в Кремле.

Вскоре после Лондонского фестиваля, в 1936 г. Владимир Хетагуров был назначен начальником Управления по делам искусств при Центральном Исполнительном Комитете Южной Осетии. В том же году, в августе, Хетагурову была поручена подготовка коллектива, который должен был принять участие в V Республиканской Олимпиаде в г. Тбилиси. Причем происходило все в короткие сроки. 1 августа 1936 года первый секретарь Обкома Компартии Юго-Осетинской Автономной области Борис Таутиев вызвал в свой кабинет Владимира Хетагурова и показал ему телеграмму, которая пришла из Тбилиси. В ней сообщалось о том, что на V Олимпиаде самодеятельных коллективов, проводимой в рамках Грузинской ССР, должна быть представлена и Южная Осетия. Здесь же указывалось, что художественный смотр состоится… 5 августа. Таким образом, до концерта оставалось всего четыре дня.

Сегодня трудно определить сделано ли это было случайно или тбилисский организационный отдел просто проявил небрежность в своевременном оповещении юго-осетинской стороны, но как бы то ни было, готовиться к республиканскому смотру было необходимо. Во время разговора в кабинете партийного начальника было решено представить на суд тбилисского зрителя танец, который бы произвел на публику должное впечатление. Был выбран «Симд», который не был тогда широко известен за пределами Осетии. «В тот же день я обратился к актерам драматического театра им. К.Хетагурова. Из их числа сформировал двенадцать танцевальных пар, — вспоминал сам Хетагуров. — Пришлось, основываясь на своем опыте участия в профессиональных коллективах, подгонять народные танцевальные элементы к сценическим требованиям. Репетиции шли ежедневно с утра и до самого вечера». В группу вошли: Варя Гаглоева, Зина Гаглоева, Гриш Плиев, Владимир Харебов, Зина Плиева, Аня Гаглоева, Алексей Кулумбеков, Соско Джаттиев, Аким Джигкаев, Мария Джигкаева, Борис Андиев, Надя Гаглоева, Феня Тибилова, Тамара Цхоребова, Евгения Хетагурова, Гриша Кабулов, Дарья Бигулаева и др. Танцам аккомпанировал талантливый гармонист Борис Цховребов.

5 августа в Цхинвал приехала комиссия из представителей Тбилисского театра оперы и балета им. З.Павлиашвили, которым и был представлен танец «Симд» в новой, сценической редакции. Окончание выступления было встречено аплодисментами — танец «Симд» был однозначно одобрен специалистами и уже к вечеру юго-осетинский коллектив был в Тбилиси. «По всему городу, — писал позже в своих воспоминаниях Хетагуров, — уже разнеслась весть о том, что осетины привезли какой-то новый танец».

Олимпиада проходила на сцене Тбилисского театра оперы и балета в течение двух дней. Свое танцевальноемастерство демонстрировали десятки коллективов со всех уголков Грузинской ССР. Однако выступление юго-осетинских танцоров произвело наиболее сильное впечатление. В этой связи произошел уникальный случай, один и тот же коллектив принимал участие в обоих конкурсных днях. При этом организаторы Олимпиады продемонстрировали свое восхищение исполнением осетинских танцоров, завершив исполнением танца «Симд» второй, заключительный день смотра. Исполнение осетинского танца было по достоинству оценено не только простыми зрителями, но и профессиональными хореографами. Так, в 1936 году, танец «Симд» впервые попал на профессиональную сцену. Конечно же, танец и до этого исполнялся отдельными танцевальными группами на различных сценических площадках. Но это был народный вариант, без профессиональной шлифовки.

Через месяц после триумфа в Тбилиси В.Хетагурову сообщили, что в декабре в Москве пройдет Декада литературы и искусства Грузинской ССР, в числе других танцевальных номеров Государственный ансамбль танца Грузии должен представить и осетинский «Симд». Поставить танец предлагали самому В.Хетагурову. Задача это была непростая. Во-первых, грузинские танцоры не имели представления о том, что такое «Симд». Первый раз они его увидели на Олимпиаде. И, во-вторых, времени оставалось совсем мало. Ответственности прибавляло то, что на концерте в Москве среди зрителей должен был быть сам Иосиф Сталин.

За десять дней до того, как в Москве должна была начаться Декада в Тбилиси приехала московская комиссия. Претензий к исполнению танца «Симд» не возникло, и он вскоре был встречен с одобрением московским зрителем. Аплодисменты раздавались и из правительственной ложи, где сидели руководители Советского Союза. По окончании Декады Владимир Хетагуров был награжден орденом «Знак Почета».

Столь высокое одобрение вождем осетинского танца не осталось незамеченным руководством грузинского ансамбля. С этого периода танец «Симд» входит в репертуар коллектива. Правда, со временем его название претерпевает удивительные перемены, превращаясь то в «грузинский массовый танец», то в танец «Осури». Эта особенность наших южных соседей известна давно. Вот что пишет об этой «особенности» Владимир Хетагуров в своих воспоминаниях: «Считаю моим моральным долгом остановиться на И. Сухишвили. У меня как у хореографа есть свои существенные замечания к творчеству Сухишвили и его ансамблю, на которых я считаю нужным остановиться. Начнем с “Лекури”. Название танца “Лекури” существовало примерно до 1944-1945 годов, а после этот же танец стараниями Джавришвили и Сухишвили переменил свою вывеску в “Картули”. Изменилась вывеска, а исполнение осталось таким же. Я утверждаю, что “Лекури”, он же “Картули”, грузинским национальным танцем никогда не был. Слово “Лекури” в переводе с грузинского на русский значит “лезгинский”… Все знают, что массовый танец “Симд” — это самый настоящий национальный осетинский танец, который впервые как народный хороводный танец зародился еще несколько веков назад у осетин, а впервые “Симд”, как постановка, так и исполнение, родился в 1936 году в г. Цхинвал в Юго-Осетии и в этом же году был продемонстрирован мною в г. Тбилиси 5-6 августа на Всегрузинской олимпиаде. И, несмотря на это, Сухишвили почему-то при исполнении “Симда” в своем ансамбле называет его как массовый грузинский танец… Мало того, в ансамбле Сухишвили-Рамишвили очень много осетинской музыки и танца, и все танцы называются грузинскими. Возьмем, к примеру, “Танец соревнования”. Буквально взята копия постановки, сделанной в свое время в нашем Государственном ансамбле, и никогда не считают нужным объявить, что это осетинский танец. Еще один пример. У нас существует специфическая осетинская застольная песня “Айсæй, аназæй”, а Сухишвили взял и из этого мотива сделал постановку танца девушек и объявил “Грузинский танец Нарнари”! Фальсифицировать историю этнографии любой национальности никому не дано. Несколько лет назад меня вызвали в Научно-исследовательский институт Юго-Осетии и попросили дать письменную рецензию на работу о хореографии на соискание докторского звания искусствоведческих наук известной балерины 30-х годов Тбилисской Госоперы Лили Гварамадзе. Она, видите ли, хотела доказать, что никогда осетины на носках не танцевали, потому что проживая в горах, не могли найти места, где поставить на землю свои носки… Без скромности отмечу, что именно я и два абхазских танцора (участники тоже Олимпиады Грузии), Владимир Ачба и Кове Мут, научили танцевать на носках всех грузинских танцоров. До этой Олимпиады я, как старожил Тбилиси, никогда и ни в одном случае не видел танцующих на носках грузин».

В 1957 году в г. Тбилиси состоялась Декада осетинского искусства и литературы. Она ярко продемонстрировала большой рост культуры осетинского народа, способствовала ее дальнейшему развитию. Вся программа декадных концертов отличалась своей композиционной стройностью. Но особенно яркое впечатление произвел на зрите­ля заключительный концерт, в котором принимал участие и Владимир Хетагуров. Он состоялся 24 марта в театре им. К. Марджанишвили, где в далекие дореволюционные годы Хетагуров еще юношей не раз выступал в вечерах танцев осетинского благотворительного общества. Все с нетерпением ждали его выступления, ведь многим зрителям предста­влялась возможность впервые увидеть танец прославленного исполнителя осе­тинских танцев В. Хетагурова. И вот прозвучали вступительные аккорды осетинской горской лез­гинки («Рог сиргæ кафт къах къухтыл») и, несмотря на свои уже довольно немолодые годы, из-за кулис буквально «вылетел» в легком танце В. Хетагуров. Из воспоминаний Народного артиста РЮО Мэлса Шавлохова: «Восторженно, громом аплодисментов встретил его зритель. Вскинув руки вверх, он прошелся на высоких полупальцах по широко­му кругу, мелко и быстро перебирая ногами основной ход „сиргæ“. Глаза его горели молодецким огнем, голова была гордо приподнята, одет он был в светлую черкеску с засученными рукавами. Исполнял он свои движения в очень быстрой последовательности, отчетливо запоминалась его гордели­вая осанка и решительность, своеобразная манера исполнения. Все в нем было органично. Поражали в его танце пластичность, удивительная согласованность и лег­кость в движениях, выразительность и решительность, какое-то особое сценическое обаяние. Все в совокупности создавало образ свободолю­бивого и благородного горца, наполненного большим внутренним со­держанием и эмоциональной силой. В его танце все просто и очень красиво. Танец продолжался недолго — всего две-три минуты, но произвел на всех огромное впечатление. Зритель долго и бурно аплодировал Владимиру Хетагурову».

Не стало Владимира Хетагурова в 1973 году на 71-м году жизни.

Подготовлено по книгам М.М. Шавлохова, «Осетия и осетины» и газетным публикациям
Газета «Республика». Приложение «Тысячелетие: судьбы, истории, личности»
Ответственный за выпуск А. Кочиев