Александр Дзасохов: Только правда позволит извлечь уроки

1 сентября исполнится год с момента захвата террористами школы N1 в северо-осетинском городе Беслане. Трагедия потрясла миллионы людей. 186 детей не вернулись тогда из школы, а спасенные до сих пор приходят в себя от пережитого… Об уроках Беслана и пошел разговор с Александром Дзасоховым, в то время президентом Северной Осетии, а ныне членом Совета Федерации.

Российская газета | Уже год, можно сказать, Генеральная прокуратура расследует обстоятельства произошедшей в Беслане трагедии. Вы ожидали, что оно будет столь продолжительным?

Александр Дзасохов | Даже понимая всю сложность работы следователей и ответственность за каждый сделанный ими вывод, я был убежден, что следствие завершится в более короткие сроки. Беслан, народ нашей республики, вся Россия вправе получить ответы на главные вопросы: при каких обстоятельствах замышлялось это преступление, кто является его идейным вдохновителем и непосредственным организатором, как все происходило?.. У нас часто ссылаются на опыт США или Испании по расследованию терактов. Эти расследования, как известно, велись долго. Но и это не повод растягивать следствие.

РГ | Насколько известно, вы настаивали создать еще и государственную комиссию по расследованию бесланских событий…

Дзасохов | Да, на Совете безопасности, который президент России созвал вскоре после трагедии Беслана, я подробно изложил ряд соображений, в том числе о необходимости создания независимой комиссии, и в итоге тогда появилась парламентская комиссия. Но я настаивал еще и на создании государственной комиссии, но, в конце концов, сошлись во мнении, что это – функция прокуратуры. Хотя я лично до сих пор считаю, что особый государственный статус придал бы работе следствия большие возможности. По сути дела все мы заинтересованы, чтобы вся страна извлекла уроки из Беслана, и результаты расследования помогли бы этому. Причем надо отказаться от тенденциозности, отвлекающей следствие от главного. К примеру, постоянно делать акцент только на том, что терроризм интернационален. Никто с этим не спорит. Но в этой интернациональной террористической упаковке слишком много кавказского происхождения. Восторженные разговоры о том, что в террористической банде было два или три иностранца, отвлекают нашу ответственность перед своим народом и ответственность перед международным сообществом, Мы должны раскрыть прежде всего нашу, южнороссийскую, часть “вклада” в это террористическое преступление.

РГ | Не приоткроете ли, Александр Сергеевич, секретную завесу вокруг действий штаба в Беслане?

Дзасохов | Об этом многое уже сказано. Теперь, после того как я, и не только я, а и федеральные руководители, включая руководителей силовых ведомств и председателя правительства Фрадкова, выступили перед парламентской комиссией, совершенно очевидно, что руководство в те дни антитеррористической операцией осуществлялось специальными органами. В частности, оперативная работа штаба координировалась начальником ФСБ по Северной Осетии. Там, на первом этаже здания администрации Беслана, находились и высокопоставленные представители федеральных силовых структур. Любой гражданин, интересующийся персональным составом штаба, может свободно получить ответ из материалов прокуратуры или в парламентской комиссии. И тогда вся “секретность” и разговоры на эту тему отпадут.

В той сложной обстановке я, конечно, не мог оставаться в стороне. Поэтому все эти три дня и ночи находился в здании администрации. Там были Таймураз Мамсуров и другие представители республиканской власти… Мы были на втором этаже, но в контакте со штабом по отдельным вопросам, хотя и оставались в разных концах здания.

РГ | К вашему мнению прислушивались?

Дзасохов | Было несколько принципиальных вопросов. Главный из них, чтобы ни одно из звеньев силового блока не повредило бы установившемуся переговорному процессу. Я особенно благодарен спецназу и его руководству, мы были едины во мнении: ни в коем случае не допустить опережающих силовых действий. На это обращал внимание в нескольких телефонных разговорах со мной президент страны. Что все так драматически закончится, мы не могли и в мыслях допустить.

РГ | И все-таки штурм днем 3 сентября был спланированным или спонтанным?

Дзасохов | В тот день шла напряженная переговорная работа. Как говорят сами заложники, напряжение к этому времени было такое, что достаточно одного неловкого шага, и все превратилось бы в хаос. Но все-таки оставалась надежда, что мы найдем выход из этого крайне сложного положения и освободим заложников. Но тут прогремели взрывы внутри школы. Ничего другого, кроме срочных спасательных действий, уже не оставалось… Произошла цепная реакция… Потери невосполнимые… Этот крест лежит на сердце каждого. Я свой тяжелый крест буду носить всю оставшуюся жизнь. Хотя действия спецназовцев и жителей Беслана в совокупности позволили спасти более 900 человек. Как такое могло случиться?.. До сих пор следствие изучает причины взрывов, произошедших внутри школы. Все было так внезапно… Я бросился на первый этаж, к оперативной части штаба, чтобы узнать, в чем дело. Когда понял, что случилось худшее, начал мобилизовывать спасателей, врачей, чтобы те незамедлительно задействовали машины “скорой помощи” и операционные. Врачи делали все, что было в их силах.

РГ | Трагедия Беслана вызвала новые требования, в том числе и вашей отставки?

Дзасохов | Я не убегал от своей судьбы, когда протестовали, когда были митинги и требования, чтобы я немедленно покинул свой пост. Это было бы дезертирством. Поэтому видел перед собой две задачи. Одна из них – поставить на рельсы расследование. Вторая – оказать помощь, внимание каждой семье, быть рядом с каждой семьей. И в результате родилась целая большая программа. И эта программа складывается из усилий федерального правительства и республики. Президент страны буквально сразу же после Беслана издал поручение, в котором были указаны основные этапы участия федерального правительства в восстановлении и оказании помощи Беслану. Эти вопросы были прямо поручены Фрадкову и мне как руководителю республики. И строительство школ, и жилья, и детских учреждений и медицинского центра, других социальных объектов. То, что было обозначено, то сейчас и реализовывается. Вот на днях я, например, вернулся из Беслана, где был вместе с мэром Москвы Юрием Михайловичем Лужковым на открытии двух школ. Современных, которые по своему качеству не имеют аналогов даже в Москве. Мы старались помогать каждой семье. Я использовал свои деловые и личные связи, в том числе с зарубежными государствами, с главами государств.

РГ | Последним вашим документом в качестве президента республики стал указ об увековечении памяти тех, кто пострадал в результате трагедии Беслана…

Дзасохов | Все месяцы после трагедии я работал, выполняя свои должностные обязанности, но как человек чувствовал себя вне формальных рамок. Перед всей республикой и на всю страну я говорил о своей моральной ответственности. И вместе с тем надо было изо дня в день оказывать помощь, поддержку и внимание Беслану и его жителям. Не представлял и не представляю, как можно устать от этой нравственной, а не только служебной обязанности. Поэтому моим указом день 3 сентября объявлен в Осетии днем скорби. Мы договорились, что вся эта трагедия будет правдиво запечатлена и в кинематографе, и в литературе, будет создан музей памяти. И, надеюсь, те, кто продолжает это очень ответственное перед нашим народом дело, эти задачи доведут до конца.

РГ | Беслан стал потрясением для всего мира. Но есть ли гарантия, что его трагедия не повториться нигде и никогда?

Дзасохов | Несмотря на то, что задача борьбы с терроризмом выведена в качестве первой темы, террористические преступления продолжаются. Дагестан, Лондон, Шарм-эль-Шейх…. Безусловно, надо скоординированно бороться с этим злом специальным и правоохранительным органам. Надо создать систему международно-правового реагирования, в том числе в рамках ООН. Но это не все. Я думаю, что вызов, брошенный человечеству, вынуждает всех нас попытаться понять глубинные причины, генезис терроризма. Эта идея не претендует, может быть, на новизну. Но вскрыть анатомию и понять идеологию терроризма, его внутренние пружины – это просто необходимо. Что это: проблема неравномерного распределения богатств или проблема столкновения цивилизаций? А может, просто проблема отсутствия информации? Не надо выбрасывать в мусорную корзину идеи, которые выдвигались раньше. Надо искать совместимость различных конфессий, различных цивилизаций, различных граней жизни, чтобы идти к более гармоничному земному миру.

В многоэтничности, в многоконфессиональности, в разнообразии духовной среды Кавказа есть огромные плюсы. Когда мы были в едином государстве, когда каждый народ независимо от его численности мог предстать перед огромным государством в образе лучших своих представителей литературы, культуры, искусства, спорта. Их имена, всем известные, возвеличивали Кавказ. Однако опрометчивое стремление быстрого урегулирования трений между народами, легкость в декларировании решений, не учитывающих всех обстоятельств, в первой половине девяностых годов нанесли огромный ущерб региону. Кавказ расшатался. Мы должны научиться говорить друг другу правду. Это очень важно.

РГ

Вы, как и говорили, остались в политике. Чем вы намерены заниматься?

Дзасохов

Пока положение на Юге России и в целом на Кавказе сложное, я не позволяю себе уйти с общекавказской площадки и освободить себя от участия в поддержке экономических, общественно-политических и других интересов моей родной республики. Поэтому я часть своих возможностей для этих целей буду использовать в Совете Федерации. Остается большой интерес, и, я надеюсь, у меня найдутся единомышленники в Москве, чтобы более глубоко заняться вопросами утверждения общего экономического, образовательного, культурного, правового пространства государств Содружества. На этом направлении опыт тех, кто знает и период СССР, и период молодой России, и период СНГ, может оказаться нелишним. Ну, и, конечно, я бы хотел, чтобы известное изречение Киплинга о том, что Запад есть Запад, Восток есть Восток, и они никогда не сойдутся, не получило подтверждения в нашей жизни.

Подготовил Александр Павлов